Лариса ФРОЛОВА

Грозно залаяли две огромные сторожевые собаки, должным образом выполняя возложенную на них миссию - охранять хозяйский дом с огородом и садом. Возможно, они даже переусердствовали от испуга, потому что на колючий забор, которым было обнесено частное владение, взбиралась страшного вида, вся в кровоподтеках и грязи женщина. Она уже готова была перелезть через забор, но собаки прыгнули на него, и женщина свалилась на землю. Слава Богу, что не внутрь ограды, иначе "сторожа" ее могли загрызть.
Перепуганные возможным исходом и видом женщины хозяева расспросили ее, узнали адрес, имя и фамилию. Это была Анна Петровна Леоненко (ее имя и фамилию я изменила по причинам, которые будут понятны позже. Близкие и знакомые, которые знают эту историю, все равно поймут, о ком речь. Остальные имена будут названы без изменения).
Па, это была Анна Петровна, 43 года своей жизни отдавшая школе, обучению ребятишек в начальных классах. Теперь она уже находилась на пенсии.
Хозяева дачи посадили ее в свою машину и повезли по адресу (она его назвала правильно, начисто забыв, что ее двухкомнатная благоустроенная квартира продана).
- Когла я заглянула в машину, - рассказывает соседка Нина Васильевна, - я просто испугалась. - Она сидела там грязная, босая, вся в синяках. Волосы висели сосульками, как, извините, у ведьмы. Я растерялась и не посмотрела номер машины, не спросила фамилию добрых людей, которые привезли ее. У хозяйки, видно, была сломана рука, потому что висела на перевязи, она сама плакала и говорила: "Нина Васильевна, я чувствую, что это хороший человек, но она попала в беду. Вы ее знаете много лет, помогите ей, пожалуйста".
Для Анны Петровны вызвали "скорую". Ее увезли в психиатрическую больницу. А на другой день ее коллеги по школе узнали, что пришлось ей ночевать в сафоновском лесу. Как и почему это случилось, я знаю из рассказов и писем сослуживцев и соседей, от самой Анны Петровны. Она жила в своей квартире вместе с 43-летней дочерью Любой. Жили вдвоем на ее пенсию, потому что дочка себя работой не обременяла. Однако хозяйкой себя чувствовала, и однажды, вопреки воле матери, привела в дом еще одного нахлебника - 42-летнего Владимира Ивановича Дубровского (специально величаю его по имени-отчеству, чтобы как можно больше людей узнало этого альфонса). Жизнь для пожилой женщины и без того была несладкой, а тут стала просто невыносимой. "Молодожены" пропивали всю пенсию до копеечки, которую забирали у Анны Петровны, а когда им хотелось есть, били ее, потому что не из чего было приготовить обед.
Постоянные побои сделали женщину совершенно безвольной. Она не перечила ни дочери, ни ее сожителю. И когда они ей доложили, что намерены продать ее квартиру, она даже не посмела возразить. Тем более, что ей обещали райскую жизнь то в алтайской деревне, то среди садов Украины. Она то ли верила, то ли хотела верить, но поделилась заботами о грядущих переменах с соседками. Те пришли в ужас: "Анна, что ты делаешь? Опомнись!" И она соглашалась, что не стоит продавать квартиру. Но одно дело - недолгое общение с людьми, которые желают тебе добра, другое - существование под одной крышей с хитрыми подлецами. Соседи ходили даже в службу заказчика с просьбой не выписывать Анну Петровну, так как все подписи она ставит под физическим и моральным нажимом двух присосков, порой не понимая, что делает. Но, несмотря на все усилия людей, 6 августа Анна Петровна сидела в легковой машине, ее увозили в неизвестном направлении.
- Куда ты едешь, Анна? - спросили ее соседи. Она заплакала и ответила:
  - Я ничего не понимаю.

И ее увезли. А через два дня она и была найдена, когда вышла из сафоновоского леса в растерзанном состоянии. Ошарашенные такой жуткой новостью учителя пошли по разным инстанциям - в прокуратуру, милицию, в центр недвижимости, который занимался продажей этой квартиры, в Сбербанк, куда были положены на счет деньги от продажи. Нашли, наконец, дочь Любашу. И вот какая картина прояснилась. В центр недвижимости они ходили втроем - Анна Петровна, ее дочь Любовь Ивановна Колесникова и этот "непришей-непристебай" Владимир Иванович Дубровский. Пушкин был бы вне себя, узнай он, что столь классическая фамилия да еще вместе с именем достались незнамо кому. Но ведь не угадаешь, какой прохиндей появится на свет спустя несколько веков и какую фамилию он получит. А этот, который теперь "наш", из нашего века, до того раздухарился в центре недвижимости, что стал вмешиваться в процесс купли-продажи совершенно чужой квартиры, и ему указала его место агент Е.Н. Кондратенко. Но та же Елена Николаевна почему-то не обратила внимание на то, что одна из женщин как-то странно себя ведет, другую за версту видно, что она злоупотребляющая.
- По поводу дочери было ясно, - говорит Е.Н. Кондратенко, - но она же тоже имеет право распоряжаться своей частью квартиры как хочет. А у матери я не заметила психических отклонений. Я училась у нее в начальных классах. Мы вспомнили учителей, учеников, директора.
- А разве вы не требуете у продавцов и покупателей справку о дееспособности?
- Стоял этот вопрос. Но вот с вас потребовать такую справку - вы же обидитесь?
С какой стати я должна обижаться, если это норма? Если во многих учреждениях в порядке вещей - справка от психиатра и нарколога? Ведь продаются не импортные колготки, без которых можно обойтись, а квартира, хоть и отечественная, но такая же необходимая, как хлеб и воздух.
Квартира была продана центром недвижимости за 82500 рублей. Елена Николаевна сказала, что в этот же день на счет бывшей квартиросъемщицы в Сбербанке на проспекте Ленина положили 55000 (?!) рублей. Однако учителя выяснили, что на счету Анны Петровны нет вообще ничего (хотя сначала было 50 тысяч), зато у дочки Любы 30 тысяч. Сотрудники Сбербанка даже помнят этих людей. "Сладкая парочка" приводила туда пожилую женщину, чтобы снять очередную сумму, и та только покорно спрашивала, где расписываться. В конце концов, они привели ее в последний раз, чтобы переложить оставшиеся деньги на счет
дочери. Увидев, что половина денег промотана за несколько дней, учителя бросились на поиски Любы. Они нашли ее в одном из домов на Ясной Поляне, за который она уже отдала залог с целью купить дом. Вещи были сброшены в кучу, многого не было (учителя, бывая у Анны Петровны, знали ее вещи). Люба была в кровь избита и ничего вразумительного по поводу нахождения матери сказать не могла. Дубровский отсутствовал. Чуть ли не силой ее заставили поехать в Сбербанк и переложить оставшиеся деньги на счет матери.
Надо отдать должное Любаше: они вместе с Вовой навестили мать в больнице (она была госпитализирована). И даже гостинчик привезли: полбулки хлеба и 5 помидорок. Спросили у врача доверенность на получение пенсии больной. А когда врач отказал, покинули больницу, не забыв прихватить хлеб и помидоры.
Сейчас уже несколько месяцев Анна Петровна живет в Доме сестринского ухода, директор Надежда Викторовна Адамова, выыслушав учителей, забрала женщину из больницы. Мы приехали к Анне Петровне. Она очень обрадовалась коллегам. Мне не хотелось ее расстраивать, но нужно было услышать рассказ от нее самой. Все то же самое рассказала она, что я уже знала. Несколько раз принималась плакать, и Надежда Викторовна поила ее успокоительными лекарствами.
- Меня никогда никто не бил, просто не за что было. Училась я хорошо, была послушной, родители, ученики, их родители уважали меня. А вот с дочерью сладить не смогла. Не любила она работать, жила за мой счет, а тут еще Дубровского привела, Он меня начинает бить по вискам и кричит: "Дебилка! Дебилка!" Она за меня не заступалась. Здесь она ни разу меня не навещала, да я ее и видеть не хочу. А особенно Дубровского ненавижу. Я теперь без всего, без квартиры, мне бы свой угол. Спасибо, добрые люди есть - мои коллеги, Надежда Викторовна, Никитична.
Никитична, соседка по комнате, не отрываясь от вязания носка, проворчала:
- Хватит тебе плакать. Давай лучше рассказывай.
На душе было тяжко, когда мы уезжали из Дома сестринского ухода. Здесь есть абсолютно все - прекрасный обед (не в каждом доме такой), чистая постель, телевизоры, холодильники, дорожки и цветы, небольшая библиотека, комната отдыха и самая любимая комната жильцов -молельная, где однажды на темной-темной иконе (даже непонятно было, кто из святых изображен) высветился лик Почаевской Божией Матери. Икона обновилась, в плохом месте этого бы не случилось. И все-таки, живя здесь в сытости и тепле, читая книгу об учителях, слушая добродушные нотации Никитичны, Анна Петровна думает о своем угле. Ей, столько лет отдавшей народному образованию, трудно представить, что на самом деле она БОМЖ. Звучит грубо, но это так. После этого мне просто необходимо было увидеть их - пиявку Любу и альфонса Вову, которые довели уважаемую многими людьми женщину до зомбированного состояния. И мы ее увидели, проезжая по одной из улиц на Ясной Поляне. Она дефилировала в широченном плаще, стоптанных башмаках, украшенная фингалами. Села к нам в машину. Разговор сначала зашел о матери.
- А с чем мне к ней ехать? Надо что-то привезти, не с пустыми же руками появиться. А денег нет.
- Почему тогда не работаете?
- У меня сейчас нет прописки.
- Прописка была, когда жили в той квартире, но вы все равно не работали. Молчание.
- А ваш друг Дубровский работает?
- Нет, но у него высшее образование, он с красным дипломом закончил политехнический институт.
- И что же, с красным дипломом нигде не смог устроиться?
- Его отец устраивал на "Коксовую", но он запил и не стал работать. А теперь мы с ним расстались, - кокетливо сверкая синяками и дыша перегаром, проговорила Люба.
- Да не расстались вы с ним, - нарушили амурный настрой Любы учителя. - Он тебя просто бросил, потому что у тебя больше нет денег и даже материну пенсию ты не можешь получать.
- Ну вы бы отдали мне то, что осталось, - сказала она. -Я бы комнатку хоть купила, ее бы взяла к себе.
- Да нет уж. У нее была прекрасная двухкомнатная квартира, где ей не нашлось из-за тебя и твоего дружка угла. А эти деньги - ее доля, свою ты уже пропила.
И тут единственная дочь задала вопрос, который поверг нас всех в шок, а водитель из-за этого чуть не выбросил Любу из машины. Она спросила:
- А ЗАЧЕМ ЕЙ ТЕПЕРЬ ДЕНЬГИ?
  Комментарии тут излишни, поэтому обойдусь без них. Хотелось бы узнать от правоохранительных органов города и района, насколько законна сделка купли-продажи квартиры в центре недвижимости, если в тот момент Анна Петровна была недееспособной (диагноз - глубокое атеросклеротическое слабоумие)? Почему никакой помощи не оказали ни участковый, ни помощник прокурора Рудничного района, куда она обращалась, куда обращались ее соседи? И есть ли надежда, что женщина обретет свой угол, а виновные будут наказаны? Или у нас человек вообще уже ничего не стоит?