Лариса ФРОЛОВА

Утром 4 марта 1998 года тридцатилетний Сергей Кошкин купил корову и привел ее домой. А ранним утром следующего дня он был найден мёртвым около коммерческого киоска в районе Кирза-вода. Был он раздет, без верхней одежды и головного убора, лицо и руки носили следы побоев, один глаз был открыт, другой - выбит.

На место происшествия выезжала группа, состоящая из сотрудников Зенковского ОВД, уголовного розыска, прокуратуры, судебно-медицинской экспертизы. Родственникам покойного сообщили о смерти Сергея, когда его тело находилось в морге. Дежурный Зенковского ОВД сказал, что Кошкин замерз. А вскрытия еще не было. Вера, сестра Сергея, с братом Виктором приехали в милицию, чтобы ехать на опознание трупа, но им был задан вопрос: где Сергей взял корову?

- Долго нас не везли в морг, - рассказывает Вера. - Наконец, привезли и завели в комнату, где вскрывают трупы. Лицо и руки Сергея были грязными, с запёкшейся кровью, распухшее лицо было избито до неузнаваемости. Мы С братом и присаживались, и заглядывали с разных сторон, но так и не могли узнать. Нам показывали зубы, а когда Виктор попросил показать левую руку, мы увидели между пальцами татуировку - "Оля". Мы поняли, что это наш брат. Я заплакала, закричала судмедэксперту: "Что же вы пишете, что он замёрз, он ведь весь избит до неузнаваемости!" Он сказал: "Я не могу пойти вразрез с мнением Зенковского ОВД. С ним и разбирайтесь". Но Зенковский ОВД предпринял совсем другие действия. Бывший тогда начальником криминальной милиции Волков поехал опознавать купленную Сергеем корову. Сказал, что масть не та, и корова действительно не краденная. Еще тогда я поняла, что всему причиной чья-то корова, которую кто-то украл, а Зенковская милиция не в силах найти.

Вера узнала, что в течение того дня, когда брат купил корову, он побывал у другого брата, потом у друзей, выпил с ними, а потом с другом детства пошёл домой. А что было дальше - никто не мог сказать. И тогда вместе с другом Сергея Вера Васильевна пошла последней дорогой брата. Когда поднялись в сады, то в метре от тропинки она увидела много крови, а вокруг все было утоптано следами мужских сапог. Она взглянула на друга. Отвернувшись, он прикуривал трясущимися руками. Она спросила: "Здесь его убивали?" Друг детства молчал. Дальше ни в одну сторону следов крови не было. Она сделала вывод, что тело увезли на машине. Вера собрала кровь для экспертизы, хотя к этому времени в Зенковском ОВД в возбуждении уголовного дела было отказано.

Она написала жалобу, и дело вновь возвратилось в Зенковский ОВД. И так было несколько раз. Дело приняла в свое производство следователь О.С. Першина. По ходатайству Веры Васильевны она приняла от неё одежду Сергея и кровь, собранную в садах у тропинки. Но, не зная всех юридических тонкостей, представительница потерпевшего не потребовала, чтобы кровь была опечатана в присутствии понятых и чтобы они расписались на пакете. Об этом она узнала лишь тогда, когда стал известным результат экспертизы: кровь принадлежит крупному рогатому скоту.

Дважды женщина обошла близлежащую улицу, спрашивая, не забивал ли кто в марте домашних животных? Никто не резал скотину. Во-первых, не сезон - на дворе стоял март. Во-вторых, если бы это сделали, то уж во всяком случае на своем подворье, а не около тропинки, по которой ходят люди. Но уголовное дело было прекращено.

С Верой Васильевной я знакома уже больше четырёх лет - почти столько, сколько длится расследование дела (то прекращается, то возобновляется) о причинах смерти ее брата. Некоторые считают ее ненормальной и недвусмысленно крутят у виска. А я знаю таких людей, которые, пытаясь найти правду, оказывались в психушке с диагнозом шизофрения. Потом, правда, их реабилитировали, извинялись и даже кое-что выплачивали по мелочи - за вынужденный прогул, но не за моральный вред. Но для этого нужны были годы, настойчивость и даже мужество. Иногда я боюсь, выдержат ли ее хрупкие плечи такую непосильную ношу. Однажды ей уже пришлось вступиться за себя, работая в фирме одного коммерсанта, большого в прошлом городского начальника. Не получая долгое время зарплату, она решила вернуть её через суд. И тогда начальник выдал ей малую толику. Но видеть деньги в руках другого человека ему было невмоготу, и он, воскликнув: "Они мне самому нужны!" - бросился отбирать купюры. Да немножко неосторожно бросился - повредил ей шею, теперь она инвалид второй группы. Я говорила с врачами, у которых Вера Васильевна лечилась, и они удивляются, как при таком тяжёлом состоянии здоровья она выстаивает в этом единоборстве с правоохранительными органами. Однако почти после каждого ответа она снова бредёт в больницу. Ей сейчас не очень важно, чем закончится ее собственное дело. Потому что другое стало для неё важнее самой её жизни. Ей необходимо знать, как погиб её младший брат, кто в этом виновен и будут ли виновные наказаны. Она хочет добиться правды. И, по-моему, это нормально.

Три папки с тесемками, где хранятся копии её писем и жалоб в разные инстанции и ответы оттуда, уже полны. К кому только она не обращалась в отчаянии! К следователю Зенковского ОВД О.С. Першиной, прокурору города Н.В. Янкину, начальнику УВД области А.В. Виноградову, губернатору области А. Г. Тулееву, писала в Новосибирск, на Петровку, 38, Генеральному прокурору, писала ещё во многие адреса и, наконец, Президенту России. Откуда приходили ответы, откуда - ничего. Начальник управления уголовного розыска области ответил так: "Ваше заявление рассмотрено руководством УУР ГУВД Кемеровской области. Проведённой проверкой установлено, что, по заключению судебно-медицинской экспертизы, смерть гр. Кошкина С.В. наступила от переохлаждения организма (эксперт несёт уголовную ответственность за правильность поставленного диагноза), в связи с чем уг.дело N 680559 было прекращено прокуратурой г. Прокопьевска за отсутствием состава преступления. В настоящее время по указанию прокурора г. Прокопьевска уголовное дело возобновлено производством для дополнительного расследования.

По всем интересующим вопросам вам необходимо обращаться в прокуратуру г. Прокопьевска".

А она жаловалась на прокуратуру.

Примерно то же самое ответил А.В. Виноградов, только "по интересующим вопросам" переадресовывал заявительницу в Зенковский ОВД, на который она тоже жаловалась. А вот ещё один интересный ответ из областной прокуратуры прокурору Прокопьевска: "Направляется для проверки содержащихся доводов обращение гр-ки Шиховой В.В. на действия должностных лиц, нарушение норм уголовно-процессуального закона при расследовании дела, возбуждённого по факту причинения побоев её брату, Кошкину С.В., поступившее из Государственной телерадиовещательной компании "Кузбасс".

Основания для жалоб у неё были. Во-первых, то возобновления, то прекращения уголовного дела, передача его от одного следователя к другому. Во-вторых, исчезновение вещественных доказательств: заместитель прокурора города дал ответ в областную прокуратуру: "Кровь, изъятая с места происшествия, на настоящий момент уничтожена следователем Гуськовым за ненадобностью (выделено мною. - Л.Ф.) и не может быть приобщена к уголовному делу". Конечно же, как её теперь "приобщишь"? Кстати, в прокуратуре исчезли и часы потерпевшего - говорят, кто-то украл. Это уже просто анекдот: правоохранительные органы сами, оказывается, страдают от преступников. Но этот анекдот с бородой. Было уже два случая, о которых , по крайней мере, я знаю (скорее всего, их было больше), когда из кабинетов следователей прокуратуры и милицейского подразделения Прокопьевска исчезли вещи, изъятые у преступников. Хозяева вещей погоревали и смирились с потерей. Только одна, настырная, добилась возмещения стоимости её плаща. Все остальные были и без того благодарны правоохранителям за то, что преступники изобличены, вещи изъяты. А то, что они исчезли - что тут поделаешь? Кто защитит бедных и беспомощных стражей порядка? Надо войти в их положение.

В беспомощности милиции я убедилась недавно, когда ограбили нашу квартиру. Заявление у нас в Центральном ОВД не приняли, наверное, потому, что был вечер, воскресенье. Дежурный Владимир Нарубин сказал:

- Приходите завтра к 9 часам. Обратитесь к Владимиру Михайловичу Литвишко, он вам выделит участкового инспектора.

- Как это - выделит? Разве участок не закреплён за постоянным участковым?

- Да у нас тут небольшая перестановка. Вот завтра и приходите, не тяните,

- Так я и не тяну. Это вы тянете. А говорите: лучше раскрывать преступление по "горячим" следам.

- В 9 завтра приходите! А я не могу принять заявление.

- А если бы убийство произошло?

- Вот когда будет убийство, тогда...

Дожидаться убийства мне было не с руки, и я попросила поставить на копии заявления дату и время, когда обратились в милицию, и расписаться. На что Нарубин сказал, что завтра в 9 в 30-м кабинете секретарь с удовольствием поставит свой автограф. Создавалось впечатление, что в Центральном ОВД только секретарь была грамотным человеком.

С горем пополам нам удалось пристроить своё заявление к концу следующего дня, когда горячие следы уже остыли. А ещё через два дня, когда "выделенный" участковый инспектор сказал, что машина не на ходу и мы обязаны найти свой транспорт, они заледенели...

Кстати, руководит Центральным ОВД сейчас тот же самый Волков, который был начальником криминальной милиции Зенковского ОВД, когда убили Сергея Кошкина.

Точно так же в Зенковском ОВД никак не отреагировали на жалобу Веры Васильевны об угрозе убийством и уничтожения имущества со стороны некоего С., если она не прекратит свое расследование. Однако участковый инспектор В.В. Тростянский, не зарегистрировавший заявление, уволился из милиции, поэтому наказывать стало некого.

В постановлении о прекращении уголовного дела следователь О.С. Першина пишет: "Смерть Кошкина С.В., 1967 года рождения, наступила от общего переохлаждения организма. Повреждения в виде ссадины в лобной части, кровоподтёка в лобной части слева, на веках левого глаза, в скуловой области, на спинке носа, кровоподтёк на верхней губе с кровоизлиянием в слизистую, кровоподтёк в области левой рёберной дуги по среднеключичной линии образовались от не менее 4-х травмирующих воздействий твёрдым тупым предметом, возможно, при падении неоднократном с высоты собственного роста, в причинно-следственной связи с наступлением смертельного исхода не находятся. Каких-либо других повреждений, в том числе глаз, носа, позвоночника, конечностей при исследовании трупа не установлено. Доказательство того, что данные телесные повреждения гр. Кошкину С.В. были причинены намеренно, в ходе расследования не добыто." И дело по факту причинения побоев С.В. Кошкину прекратили.

Поговорка "Краше в гроб кладут" к данному конкретному случаю никак не подходит. Такого жуткого лица я ещё не видела ни у живого, ни у мёртвого человека. Один глаз будто источал предсмертный ужас: глазное яблоко было повёрнуто зрачком вниз и вдавлено в глазницу. На лбу не кровоподтеки - кровавые ямы. Всё лицо и руки - в каких-то разрывах и кровоподтёках. Чтобы получить такие травмы, надо было, по меньшей мере, упасть с высоты девятого этажа, но только не собственно го роста, как бы велик он не был! Через людей, стороной Вера Васильевна узнала, что есть очевидцы тому, где, как и кто бил её брата в ту ночь. Она разговаривала с одним, другим, третьим...

Кое-что они рассказывали, но в свидетели идти отказывались наотрез. Двое были и у меня.

- Ну, расскажи, что ты мне говорил, - просил один.

А другой, опустив голову, заученно твердил:

- Милиция меня не имеет права допрашивать. Я на учёте в психбольнице состою.

- Если вы всё-таки надумаете и решитесь, приезжайте ко мне, - предложила я.

Он поспешно и испуганно кивнул головой, и я поняла, что не надумает, не решится и не приедет...

После того, как Вера Васильевна один за другим стала получать официальные ответы, что её брат умер не от побоев, а от переохлаждения, она начала требовать эксгумации трупа и повторной судебно-медицинской экспертизы. Больше года понадобилось для получения разрешения. Дело находилось в производстве у следователя О.П.Епанчинцева. Мне он сказал, что не видит необходимости в моём присутствии как журналистки на эксгумации и экспертизе. Вере Васильевне, как законному представителю потерпевшего, разрешили. Только она уже заранее не доверяла экспертам. Начальник отдела по надзору за следствием областной прокуратуры В.В. Сыроватко в ответ на её обращение в Генеральную прокуратуру России заверил, что "будет учтён отвод экспертам Жеребцову и Каширину".

- Когда приехали эксперты Кемеровского бюро СМЭ, - рассказывала Вера, - они не сразу приступили к экспертизе, а зашли к Жеребцову и долгое время там находились. Меня туда не пригласили.

Я подумала, что будь я на месте этой женщины, у меня тоже возникли бы подозрения. Ни в коем случае не могу утверждать, что судмедэксперты договаривались об определённом выводе. Может быть, они просто по-дружески попили чаю и поговорили о погоде и растущих ценах. Но я убеждена, что нельзя давать ни малейшего повода для подозрений, тем более, в столь щепетильном деле и когда рядом находится человек, которому по каким-то причинам не доверяет заинтересованное лицо.

Представляю себе состояние Веры во время экспертизы. В нём переплелись чувство вины, что на твоих глазах по твоему же настоянию кромсают тело брата и не дают ему упокоения; жажда справедливости: может быть, теперь-то поймут в правоохранительных органах, что не замёрз Сергей, а убили его; ужас от всего этого зрелища. Но она запаслась фотоаппаратом, чтобы иметь на всякий случай эти жуткие фотографии, где, по её мнению, были хорошо видны следы телесных повреждений. С неё было достаточно утраченных вещественных доказательств, которые уже никак не приобщить к делу.

- Ну и досталось же тебе, парень! - ужаснулся областной судмедэксперт, только что вышедший от прокопьевско-киселевского эксперта Жеребцова, которому не доверяла Вера. - Даже военных черепов я таких не видел.

Череп был весь черный от крови Сергея. Ее и без того больное сердце вновь сжалось в комок - она ещё раз представила, с какой нечеловеческой жестокостью убивали её младшего брата. Хотя, вообще-то, самое опасное существо на свете - это человек. Он убивает себе подобных не потому, что хочет есть, а из-за удовольствия. Но вместе с болью к ней вернулась надежда, что областные эксперты скажут правду

Ох, и наивная ты душа, Вера Васильевна! Результаты экспертизы были в пользу "переохлаждения тела"... Я не медик, но некоторые противоречия в материалах экспертиз уловить могу. Цитирую: "Под местным воздействием низкой температуры возникает отморожение, которое в зависимости от глубины поражения ткани делится на 4 степени и проявляется различными клиническими и морфологическими изменениями. Изменения со стороны костной ткани возникают при 4-й степени отморожения и проявляются " глубоким омертвением и разрушением ткани. У Кошкина изменений со стороны костей фаланг, пястных костей обеих кистей рук не обнаружено". Значит, не обморозился, а просто от холода умер? И глаз от холода вдавился в глазницу? И зубы, которые потом приклеили в морге, - тоже от холода выпали?

Справедливости ради скажу, что в заключении экспертов отмечены переломы костей носа, скулы под глазом и глазницы. Вера и ее племянница, которая присутствовала на экспертизе, усмотрели переломы рёбер и разрыв дисков позвоночника: когда его прогибали, позвонки в одном месте "ощеривались" - стояли торчком, как зубья гребня. Но об этом в заключении СМЭ нет ни слова, и я лишь могу констатировать факт её недоверия к очередной экспертизе, не пускаясь в дилетантские медицинские рассуждения, и ещё могу напомнить читателям, что повод для недоверия был дан перед самим началом экспертизы.

В октябре прошлого года следователь О.П. Епанчинцев вынес постановление о приостановлении производства по уголовному делу в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности. При этом между ним и законным представителем потерпевшего состоялся разговор, который она записала на диктофон.

- Вы чушь натуральную несете, меня просто бесит! - в раздражении говорил ей следователь, когда она сказала о разорванных дисках. - Дальше еще концерты будете устраивать? Вы хорошая актриса! Женщина, я с вами буду судиться за дачу ложных показаний!

Именно "буду судиться", как будто речь идет о нанесённом ему моральном вреде. Я не говорю о том, что следователю надо бы сдерживать свои эмоции, а уж о простом человеческом понимании вообще молчу. Следователь разрешил Вере Васильев не получить останки своего брата. Она их хранит в тайном месте на случай необходимости ещё одной экспертизы. Ей тягостно от мысли, что они не преданы земле, но это все, что у неё осталось для восстановления правды. Перед самым Новым 2000-м годом новая надежда вселилась в её сердце. Из областной прокуратуры пришёл ответ: "Постановление о приостановлении производства по уголовному делу... отменено 16.12.99 г. с целью проверки доводов о насильственной смерти вашего брата. Уголовное дело направлено прокурору г. Прокопьевска для организации дополнительного расследования".

Не имея доступа к уголовному делу, я изучила содержимое объёмистой папки (тогда она была одна, а теперь - три) - фотографии, письма и ответы. Любой здравомыслящий человек поймёт, что это ненормально, когда дело то возбуждается, то прекращается или приостанавливается; когда уничтожаются "за ненадобностью" вещественные доказательства; когда нарушаются нормы Уголовно-процессуального кодекса; когда областная прокуратура вынуждена давать прокурору города поручение "провести проверку фактов волокиты при расследовании уголовного дела, фактов исчезновения фотографий места происшествия, фактов переписывания протоколов допросов". Рассказав об этих "ненормальностях", одному юристу, я спросила: что же мне делать? И он мне дал совет в конце статьи написать одну фразу. Этим советом я и воспользовалась два с половиной года назад, всё-таки надеясь на то, что меня услышат. Я написала: "Прошу мою статью считать поводом для возбуждения уголовного дела по факту убийства Сергея Кошкина."

Много воды с тех пор утекло. Правоохранительные органы Прокопьевска и Кемеровской области оказались слепоглухонемыми по отношению к участи Сергея Кошкина и горю его родных, к заявлению журналистки о возбуждении уголовного дела по факту убийства Сергея.

Но за это время много чего произошло такого, что так или иначе связано с гибелью Сергея. Один за другим стали уходить из жизни свидетели. Умерла от передозировки

девушка, которая была более чем в дружеских отношениях с одним милицейским начальником. Зарезали парня, который приходил ко мне в редакцию и побоялся что-то сказать, а потом кому-то по глупости трепанулся: всё равно я когда-нибудь скажу, как убивали Серёгу. Одна женщина отравилась спиртом, а её собутыльник остался жив-здоров. Остальные свидетели при виде Веры отводят глаза и торопливо проходят мимо. Она их не винит: всем хочется жить. Достаточно тех троих убиенных. Она даже единственного оставшегося брата не просит её помочь, сама ходит и пишет в разные инстанции. Лишь бы он остался жив из всех четырех её братьев.

Да, какой-то рок напал на семью Кошкиных. Давно, ещё до смерти Сергея, убили старшего брата и убийц не нашли. Потом настала его очередь. А через два года после его гибели, 17 мая 2000 года ещё один брат, Василий, который жил с родителями на Маганаке, вышел на улицу покурить и... больше не вернулся. И Вера, такая маленькая, больная и измученная, взвалила на себя новую тяжесть. Потом сосед (а родители только переехали в эту квартиру и никого не знали) сказал, что это он вызвал милицию, думая, что какой-то бомж крутится . около дома (Василий - инвалид 2-й группы). Подали заявление в криминальную милицию Зенковского ОВД. Потом приехали два сотрудника милиции и спросили: как это вы получили квартиру, а нам не дают? Мать, плача, сказала: верните мне сына, а я отдам вам квартиру, сами уйдем к дочери жить.

Потом нашлись два трупа. Один - 30 июня, другой - 2 июля. Предложили им сначала один, как неизвестный, потом - другой. Выбор был небогатый, но они всё равно отказались от обоих, потому, что это был не Василий - ни по росту, ни по одежде, ни по группе крови. Однако им выдали документы на имя Кошкина Василия Васильевича, влепив ему 4-ю группу крови, хотя она всю жизнь была у него второй.

Не вынеся всего этого, умерла мать... Теперь у Веры из большой когда-то семьи остались отец, брат и сын. И ещё она хранит череп Сергея, его позвоночник и некоторые другие части скелета, на которых явно видны переломы. Я сама это всё видела.

У неё есть тетрадка, где она кратко записывает события дня. Своего рода дневник. Почему своего рода? А почитайте. "27.10.00. В СКМ с делом ознакомиться не дали". "30.10.00. Была на приеме у Паксеева (начальник УВД Прокопьевска - Л.Ф.). Сказал, что имеются отпечатки пальцев поднятого трупа, которые идентичны отпечаткам моего брата Василия (его задерживали раньше и брали отпечатки). Пообещал, что с делом ознакомит у себя в кабинете в среду 1.11.00 в 11.00". "1.11.00. Сказал, чтобы я шла к Латышеву в СКМ, там ознакомят с розыскным делом. Латышев отказался , сказал, что посадит меня в клетку, и я исчезну, как мои братья. Зашла поставить в известность Паксвева. А потом заходила к начальнику госбезопасности. Он сказал, что безопасностью частных лиц не занимается. Я сказала, что если меня не может защитить мое государство, я буду просить защиты в ООН". "23.11.00. Была на приеме у Митюнина (заместитель прокурора Прокопьевска - Л.Ф.), который с делом отказался ознакомить. Сказал, что под грифом "секретно"". "30.11.00. Вновь отказ".

Вот такой дневник. Смыслом ее жизни стало найти Василия живым или мертвым и отыскать убийц Сергея или обоих братьев, если Василий тоже убит. Сейчас она написала в ООН в комитет по защите прав человека. Даже есть надежда, что ее делом займутся. А пока она получает ответы из городских и областных правоохранительных органов. Например, вот отрывок из шедевра, подписанного заместителем прокурора Прокопьевска А.В.Митюниным: "Дополнительно сообщаю, что в настоящее время окончено служебное расследование в отношении Латышева А.П. За допущенные нарушения при проведении оперативно-розыскных мероприятий он наказан в дисциплинарном порядке: по приказу начальника УВД №72 от 24.01.2001г. ему объявлен строгий выговор. Розыск вашего брата не прекращён, розыскное дело находится в производстве."

Помилуйте, а кого ищем-то? Ведь он же по мнению Зенковского СКМ - труп. Или ассортимент покойников там расширяется, чтобы Кошкиным было из чего (или из кого) выбирать? Чтобы и рост был 180см, а не 160, как у того, на которого им выданы документы. И чтобы были все зубы, а не одни дёсны. Ну, и прочие мелочи. Зато поступили исключительно принципиально: Латышева наказали. Да так наказали, что горло сжимает от жалости. Так и хочется крикнуть сквозь слезы: чего вы, Вера Васильевна, в натуре, ерепенитесь? Человеку строгача влепили! Дайте время, найдёт он вам какой-нибудь труп получше. Правда, заместитель прокурора области К.М.Еремеев немного успокоил: Латышеву объявлен не строгий выговор, а просто выговор. Неувязочка вышла: не договорились ребята на берегу.

А теперь А.П.Латышев, бывший старший уполномоченный СКМ УВД, стал начальником криминальной милиции Зенковского ОВД. А Волков... Нет, тут надо сказать чуть подробнее. Владимир Волков, будучи начальником СКМ Зенковского ОВД, узнал то ли от зятя, то ли еще от кого, что на Красной Горке пустует двухкомнатная благоустроенная квартира. А дочери Волкова и ее мужу просто позарез нужна была квартира. Не знаю, кто там из них был инициатором -история об этом умалчивает. Известно только то, что хозяйка квартиры, 91-летняя Екатерина Павловна Капитан нэк, временно находилась в доме сестринского ухода. Когда она явилась домой в сопровождении медсестры за своей одеждой, то с изумлением увидела какого-то постороннего мужика, который любовно клеил обои, прямо как хозяин. Он так и заявил, что и есть хозяин. И показал ордер. Это был Абдулов, зять Волкова. Бабулька сразу же обнаружила пропажу: не было железных кроватей,

лекарств, кофты, ложек и литровой баночки варенья, которую ей подарили и которую она берегла пуще ока. Она до конца дней своих не верила, что все это выбросили за ненадобностью (какова судьба баночки варенья, честно говоря, не знаю), она считала, что её обокрали! Неизвестно, каким образом удалось добыть ордер и прописаться в квартире, но то, что Волков был в отделе по распределению жилья администрации города, которым руководила тогда Нина Чернова, а потом в ЖЭКе, установлено в судебном заседании. Потом он обращался к Надежде Адамовой (директору дома сестринского ухода), с тем, чтобы бабушку Капитанюк она оставила у себя сколько ей уже осталось? Директор был очень возмущена и рассказала об этом мне. После семи публикаций семья Абдуловых освободила чужую квартиру, а Волков обратился в суде иском "О защите чести, достоинства и деловой репутации" к газете и ко мне как автору. Суд закончился ничем, но Волкова "понизили" в должности: был начальником СКМ (заместителем начальника Зенковского ОВД) - стал,., начальником отделения милиции №3 на Красной Горке. Какое же это понижение, недоумевала я. А меня убеждали: то он работал в отделе, а то в каком-то - тьфу! - отделении. И почти убедили, и я тоже сказала: тьфу! И на ваши понижения-повышения, и на всех вас, вместе взятых.

А потом он круто попер в гору. И теперь Волков - начальник самого крупного отдела внутренних дел Прокопьевска - Центрального. И теперь сюда перенесен из Зенковского ОВД дивный опыт работы по охране людей и их имущества. Чего стоит, например, отказ в возбуждении уголовного дела в Зенковской милиции по факту угона новенькой иномарки - "за незначительностью ущерба". И таких отказов полно.

Он однажды сказал моему коллеге, что Вера Шихова шизофреничка, и он упрячет её в психушку. Узнав об этом, Вера даже обрадовалась:

- Мне это на руку! Он тогда будет бороться с московскими газетами. Москва-то близко!

А у меня такой вопрос. Задаю его очень медленно, чтобы вникли в его суть. КАКОЙ. ДУРАК. ПРИДУМАЛ. ЧТО. ПРЕСТУПНИКОМ. МОЖЕТ. НАЗВАТЬ. ПРЕСТУПНИКА. ТОЛЬКО. СУД? Я, кстати, ни одного здесь не назвала преступником. А думать об этом мне никто не запретит. И если уж правоохранительные органы города и области проигнорировали то моё заявление, то теперь я обращаюсь к Генеральному прокурору России (мы позаботимся, чтобы газета дошла до него).