Лариса ФРОЛОВА, "ШК"

Девушку звали Алёной. Было ей тогда всего 16 лет. Росла она замкнутым ребёнком -то у папы с мамой, которые беспробудно пили, то в детдоме, то в интернате. Замкнутость её, думаю, можно отнести и за счёт того, что в детстве, когда ей было всего два года, братья и сестры, не отличающиеся хорошим воспитанием (их было семь человек), сбросили малышку с балкона второго этажа. Она не умерла, но получила ужасную черепно-мозговую травму. Я не врач, но когда Алёна своей рукой положила мою руку на свою голову, я ощутила, что кость черепа вроде бы расколота надвое, и одна часть находится под другой. Мне стало просто страшно. Последствия того падения сказались после того, как она родила третьего ребёнка. Но об этом позже.

Однажды, когда она не знала, куда деваться от безысходности, потому что после тяжёлой малярно-штукатурной работы дома вместо нормального супа была лишь вода из-под крана, а вместо телевизора - безобразно пьяная мать, Алёна пришла к своей подруге, которую звали точно также, только они договорились: чтобы не было путаницы, одну зовут Алёной, а другую - Леной. Лена жила в общежитии.

Они попили чайку. Спиртного, наученные горьким опытом, не употребляли вообще. Не всегда, отказывается, дурной пример заразителен. Когда просто сидели и болтали, в гости зашел сосед по общежитию. Лена познакомила его с Алёнкой - Коля. Был он, честно говоря, невзрачным, каким-то маленьким, с залысинами, с белёсыми ресницами. Они опять пили чай, разговаривали, Коля как будто заворожил её - абсолютно трезвый и не предлагает выпить, намного старше по виду и умно рассуждает, работает на шахте "Коксовой" и много получает.

Когда он пригласил её в гости, в комнату по соседству, она ужасно смутилась и спросила:

- Зачем?

- Просто ты мне понравилась, мне надо с тобой поговорить.

- Лен, пойдём со мной, - попросила она.

- Алёнка, я потом приду, уборку надо сделать, я сегодня дежурная по комнате.

И Алёна пошла. Этот человек как будто обладал гипнозом. Не хотела, а шла. В комнате был удивительный порядок, хотя там и жили два мужика-холостяка. Колин друг был в это время на работе в шахте. На столе лежала пачка документов, и Алёна, воспользовавшись минутной отлучкой случайного знакомого, успела кое-что зафиксировать в памяти: Литвин Николай Нестерович, 34 года (более, чем в два раза старше), судимый. И ещё была большая пачка денег, каких она в своей жизни ещё не видела. Алёнка поспешно всё это отодвинула от себя, но вошедший хозяин заметил:

- Зачем шаришься в чужих бумагах? Воровка, что ли?

- Да не трогала я ничего. Просто посмотрела.

- Увидела, что сидел? По глупости. Мужика одного завалил.

- По пьянке, что ли?

- Да я вообще не пью. Подрались просто из-за девчонку. Оставайся сегодня у меня.

- Нет, - испугалась она.

- Да не бойся, я тебя не трону. Будем спать отдельно. Хочу, чтобы ты замуж за меня вышла и родила детей - девчонок, похожих на тебя. А сначала с твоими родителями познакомлюсь.

- Да у меня родители... - пролепетала она.

- 'Понимаю, - окидывая взглядом её наряд, усмехнулся он. - Но родителей не выбирают. Буду знакомиться с такими, какие они есть.

Алёнка осталась. И жила у него три месяца просто гостьей или квартиранткой, пока будущий муж не познакомился с протрезвевшими её родителями. У неё была мечта -купить к весне пальто, потому что из старого

и повёз в электричке в Новокузнецк, где на барахолке купил ей и пальто к весне, и шубу к зиме, и сапоги. Она тогда подумала, что долго он с ней собирается жить.

Родилась дочка. Назвали Ксенькой. Не успела подрасти - появилась Светка. А следом - Оля. Алёнка считала, что за все свои мытарства в детстве она приобрела самый настоящий рай: муж-работяга, три дочки-погодки, она - домохозяйка, все сыты, одеты-обуты. А больше что ещё надо? Даже на отдых в Алма-Ату съездили к его родителям, отец Алёнке очень понравился. Почему я об отце заикнулась, понятно будет позже, потому, что по ходу повествования пока что он не вписывается.

Их уговаривали там жить, но потянуло Алён-ку в родные края. Тем более, мать, похоронив мужа, обменяла из-за долгов трёхкомнатную "сталинку" на особняк-развалюху, и виноватые перед ней за ту старую травму братья-сестры сказали, что этот домишко должен принадлежать Алёне. Начались последствия сбрасывания со второго этажа - приступы эпилепсии её не оставляли после рождения третьей дочки. Однако мама позволила им пожить здесь только с неделю - продала избушку на сруб, то есть вообще за бесценок. Но и здесь Алёнкин муж проявил инициативу - они получили 14-метровую комнату в коммуналке на четыре семьи и стали в ней жить впятером. Тесновато, правда, но дети были сыты, Алёнка носила дорогую одежду, золотые перстни, кольца, серёжки, кулоны, цепочки. Николай всё это приносил. Ни на одной вещи не было ценников, но он ей говорил, что вещи покупает с рук - от наркоманов и алкашей. Жена не особенно задумывалась, принимая эти подарки. Тем более, она была благодарна судьбе за то, что она восполнила её детский урон.

Был уже 99-й год: Июль. Однажды соседка по квартире принесла им городскую газету и сказала:

- Вы посмотрите, что у нас делается в городе! Маньяк какой-то появился - девчонок насилует и убивает! - Они прочитали. И Николай, глядя на своих девчонок и жену, сказал:

- Я бы этого гада своими руками задушил!

А потом опять и опять в газете сообщения: убивают "пятнашек", которые стоят и голосуют на дорогах, чтобы за "любовную" услугу свои пятнадцать рублей получить.

Город был взбудоражен. Семья тоже. Они даже пришли к общему мнению: наверное, нашелся "санитар", который готов помочь России избавиться от проституции. Однажды Николай пришёл домой и предложил жене прогуляться в районе травмбольницы. Сказал, что нашёл там алюминий и сложил его в мешок. Она пошла с ним. Об этой прогулке вспоминает до сих пор. В районе сосёнок, за моргом больницы, несколько мужиков тащили девушку в машину, та кричала. Алёна рванулась ей на помощь. Он её удержал. Побледнел почему-то и сказал: "Пойдём домой, я потом найду этот мешок". Больше он об этом алюминии вообще не говорил.

Соседка периодически давала им газеты, где было написано про маньяка, убивавшего молодых женщин. Николай был искренне возмущен.

Как-то он пришёл домой с работы и сказал: "Дай мне денег для рыболовных снастей". Она ответила: "Ну всё равно же с девочками пойду гулять, сама и куплю, ты только скажи, что надо". Он сказал: "Да нет, сам куплю". Она психанула, что с ней бывало нечасто. Бросила ему в лицо деньги, собрала дочерей и ушла на прогулку. Когда возвращалась домой, её встретил мужчина в гражданской одежде и , показав удостоверение сотрудника милиции, сказал, что ему нужно пройти в её квартиру.

- А что случилось? - удивилась она.

- Ничего страшного, - ответил милиционер. - Он украл мешок картошки.

- Как? - удивилась ещё больше Алёна,- у нас же есть картошка!

- А почему здесь фотография моего мужа?

- Сейчас узнаешь, - ответили ей. Она зашла в кабинет следователя. Николай сидел там.

- Колька, - спросила она. - А что ты здесь делаешь? Какой мешок картошки ты украл?

Травма, полученная в детстве, давала о себе знать. Но муж оказался очень заботливым. Это он попросил милиционеров не говорить жене правды, зная о её припадках эпилепсии. А теперь куда было деваться? Он и сказал:

- Алёнка, помнишь, мы читали с тобой о маньяке, который насиловал и убивал женщин? Это же моих рук дело.

Она закричала:

- Колька, этого не может быть! Ты на себя наговариваешь. Зачем ты украл картошку? У нас же есть!

- Я не воровал никакой картошки. Я насиловал и убивал проституток, потому, что я их ненавижу!

Она вскочила, вся в слезах, не веря услышанному.

На судебном процессе она не была. Судебная коллегия по уголовным делам Кемеровского областного суда определила освободить Литвина Николая Нестеровича от уголовной ответственности и применить к нему принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением.

Она ездила к нему, когда он был ещё в тюрьме. Возила передачки, отрывая продукты от детей. Не верила. Пока он не сказал ей:

-.Помнишь, мы с тобой ходили будто бы за алюминием? Я же хотел тебя изнасиловать и убить. Но девчонку тогда парни тащили в машину, я испугался.

- Господи, - удивилась жена. - Зачем же меня насиловать? Я же всё время с тобой!

- Но я же себя сдерживал, ложился спать отдельно от тебя.

- Колька, так у тебя же три дочери! Ты о них хоть подумал?

- Вот именно - думал. Хорошо, что меня посадили. У меня уже была мысль - подобраться к девчонкам.

С той поры она не стала ездить к нему. И себе сказала: вообще не нужны мне больше мужики, живу только для дочерей.

Однажды пришла Ксенька, вся в слезах и сказала:

- Я ненавижу своего папу!

Эта девочка знала цену своих слов. Выходя на улицу, она слышала: "Маньячка идёт!" Алёна перестала выпускать девчонок на улицу. Стала искать другую квартиру. В её отсутствие приехали два мужчины - мужья тех женщин, которые не были "пятнашками" -они попали в лапы маньяка будучи беременными.

На другой день после изнасилования и убийства он всегда приходил навестить свою очередную жертву и насиловал её мёртвую. На вид он был довольно страхолюдный. И только зная ужасное детство Алёны, можно было понять, почему зацепилась она за этого ублюдка, который показался ей добрым и надёжным.

- Бежать бы мне отсюда, как убежала свекровь, - плача, рассказывала она. - Но у меня совсем нет денег. То, что я получаю - свою пенсию по инвалидности из-за эпилепсии и детские деньги - всё уходит только на хлеб и на квартиру. Нормальных продуктов давно не ели - только то, что подешевле - лапша, крупа. На работу меня нигде не берут - из-за него и я, и дети для людей как прокажённые. Вот сейчас у меня дома из еды - грибы, которые мы насобирали, вода и соль. Сварю грибы и поедим без масла и без хлеба. Мои девочки забыли вкус мороженого и яблок. У них детство ещё хуже, чем моё. Но я ни за что с ними не поступлю так, как сделала это с нами со всеми наша мать. В этом году мне надо сразу двоих отправлять в первый класс. Одной семь, другой восемь лет. Свету не отдала вовремя, потому что боялась, что издеваться будут над ней. Я и сейчас боюсь. Нашла комнатёнку в самом глухом уголке города, сейчас понемножку вещи перевозим. Может быть, хоть там не будут знать про нашего изверга? Писала Тулееву, просила, чтобы девчонкам платили пенсию по утере кормильца, а не по 91 рублю как матери-одиночке. Да, мы с ним не расписаны были, он не хотел. Письмо это или не дошло до Тулеева, или он не захотел на него отвечать - не знаю. С одной стороны, кормилец в самом деле утерян - пожизненная психушка, а он ведь нас кормил. С другой стороны, убийца - это сволочь, а кормилец - хороший человек. Как их сопоставить? Хотя этот убийца был и нашим кормильцем.

Маньяка помогла задержать одна из его двенадцати жертв, чудом оставшаяся живой (она сумела убежать от него, когда он ослабил внимание). Было это в тот день, когда Литвину вздумалось пойти за рыбацкими принадлежностями в магазин "Павасарис". Женщина его узнала и кинулась в другой магазин, позвонила в милицию. Этот ненормальный "рыбак" очнулся тогда, когда сам уже был в "сетях" - в наручниках.

А через пару часов к гуляющей с дочерьми по улице Алёне подошел человек в гражданской одежде и сказал, что её муж украл мешок картошки...